Любовь! Сука...

- Помоги мне зарегистрироваться на рейс. - Она озабоченно протянула Ему свой телефон.
- Какая же ты без меня беспомощная. Ну давай! - Он нехотя взял телефон и начал его листать. Она зашла сбоку и внимательно пыталась разглядеть порядок всех манипуляций.
- По-медленнее листай. Я не успеваю запоминать.
Он остановился, и любовно-высокомерным взглядом мудрого родителя на бестолковое дитя, посмотрел на Нее.
- Любимая! Тут нет каких-то секретов - я просто зайду на сайт Аэропорта и зарегистрирую тебя.
Она выхватила у него телефон.
- Спасибо за помощь. Сама разберусь.
Поджала губы и ушла к себе в комнату.
"Милай моя! Чтоб ты без меня делала!" - подумал Он...

Маленькие. Такие маленькие люди. Идут мимо маленьких машин, обходят их, ругаются, нервничают. А тем временем большой город погружается в закат.

И сказал Иван - дурак: выходи красавица за меня, будь моей женой. Алёнушка улыбнулась и покраснела.
С одной стороны - она давно хотела замуж, да вот дураков не попадалось, поэтому она покраснела.С другой она бы хотела выйти за принца, а Иван явно им не был. И эта мысль была причина её улыбки.

Суета. Будни. Заботы.
Эти три беса следуют за нами по пятам. Воскресенье - пожалуй самый плохой день недели. Нет конечно не целиком. Так... Его вторая половина. Ещё утром ты просыпаешься, и нежно потягиваясь в кровати (или на диване, или в палатке... Не важно!) сам себе говоришь: сегодня же воскресенье!
Но где-то после 12 хмурой тучей среди вяло тякущих воскресных желаний на тебя проливается дождь задач и дел на неделю. Самое страшное, что так же как и реальная непогода эти тучи сначала сменяются ясным солнышком простого воскресного безделья. Но ближе к вечеру погода личного спокойствия окончательно переходит в грозу наступающих будней.

- Прошу прощения.
Передо мной стоял мужчина среднего возраста в чистой футболке и серых джинсах. На ногах поверх красных носок были одеты пластмассовые тапки черного цвета. Его белые волосы на бровях эффектно подчеркивали пунцово-красный цвет кожи.
- Разрешите обратиться. - он пристально посмотрел мне в глаза взглядом одновременно молящим и настойчивым.
Запах перегара развеял мои догадки относительно солнечного загара. Цвет его лица однозначно указывал на не спортивное поведение его хозяина.
- Чего хотел? - спросил я нарочито строгим тоном.
Краснолицый вздохнул и демонстративно отвел глаза право, в пол.
- Я кончено понимаю, что мой внешний вид и социальный статус не вызывает симпатии. Тем не менее я бы хотел Вас просить о посильной помощи...

Пронзительные нити солнечных лучей пробились через раскрытые шторы. Тонкие солнечные зайчики забегали по лицу в поисках равновесия. От густых черных бровей до колючей двух недельной щетины на подбородке и обратно.
Веселый бег солнечных лучей постепенно спадал на нет. Шторы, внезапно встревоженные запрыгнувшим на подоконник котом по кличке Чапаев, замедляли свои качели. Лучик еще раз коснулся подбородка, медленно прошелся вдоль линии губ , попытался забраться на нос, но медленно скатился на тонкие усики.
Все равно не буду открывать глаза. Пусть все идет к праотцам.
Что-то тяжелое плюхнулось на кровать и, перебирая маленькими ножками, медленно и неизбежно приблизилось к лицу. Монотонная трель Василия Ивановича заполнила все окружающее пространство. Большой серо-дымчатый пушистый котяра улегся прямо на груди. Мерное хрюканье, в сочетании с касающимися лица тонкими серыми усами и пятью килограммами живого веса, расположившегося на груди, заставило открыть глаза.
Доброе утро тезка!
Василий Иваныч повернул огромную полосатую морду, прищурился в свойственной для него манере и, завернув голову, начал втирать свой мех в мое лицо. Окончательно задохнувшись ароматами пыли и селедки я сел. Чапаев кувыркнулся на пол и как ни в чем не бывало медленно и с достоинством вышел из спальни.